Ольга Борисовна Вайнштейн — ведущий научный сотрудник Института высших гуманитарных исследований им. Е.М.Мелетинского РГГУ, доктор филологических наук. Научные интересы — история и теория моды в контексте культуры, история телесности и канонов красоты, английская литература XIX века. Основатель российского журнала «Теория моды: одежда, тело, культура». Составитель книжной серии «Библиотека журнала “Теория Моды”» издательства «Новое литературное обозрение» и двухтомника «Ароматы и запахи в истории культуры». Книга Ольги Вайнштейн «Денди: мода литература стиль жизни» стала научным бестселлером и неоднократно переиздавалась. В своих статьях и книгах Ольга Вайнштейн анализирует эстетику внешности, семиотику запаха в культуре, моду как знаковую систему, одежду и городскую жизнь. Главными принципами в научной деятельности считает рационализм и интеллектуальную неожиданность, возможность развития убедительных философских идей на конкретном культурном материале.

См. также: «Мода — это подвижная граница культуры».

Давайте начнем с хронологических рамок. Каковы временные границы декадентства, в том числе в Великобритании?

Хронологические рамки можно определить достаточно широко: два последних десятилетия XIX века и начало ХХ века до 1914 года, то есть до начала Первой мировой войны. Такие временные рамки приняты во многих трудах историков культуры. Английский декаданс обычно рассматривается параллельно с французским, поскольку они были тесно связаны и было много случаев взаимных влияний. Например, тот же Оскар Уайльд часто ездил во Францию, а на него, в свою очередь, большое влияние оказал французский писатель Жорис Гюисманс.

В качестве решающей даты, от которой ведется хронологический отсчет декадентства, как правило, называют 1886 год, когда в Париже начинает выходить литературный журнал «Le Décadent littéraire et artistique», и в этом же году публикуется труд Ницше «По ту сторону добра и зла». В нем он много пишет о феномене ослабления современного человека, понятии упадка, эстетизации зла. Но также часто фигурирует 1892 год, когда выходит работа «Вырождение» Макса Нордау — одна из первых теорий дегенерации, которая очень важна как концептуальный фон европейского декаданса. Ну и, конечно, в 1880-1890-е появляется много знаковых художественных произведений — романы «Наоборот» Гюисманса (1884), «Портрет Дориана Грея» Уайльда (1890-1891) и, как мне кажется, пока еще недооцененный фантастический роман «Будущая Ева» (1886) Вилье де Лиль-Адана, в котором впервые используется термин «андроид».

В чем суть декаденства? Какие взгляды объединяют его адептов?

Самое простое определение декаданса — этимологическое значение слова — это упадок. То есть это идея, производная от понятия Золотого века — сначала якобы был расцвет, эпоха прогресса, а потом наступил упадок. Это определение обманчиво, прежде всего, потому, что концепция упадка абсолютно не нова и периодически повторяется в культуре. Фактически же слово «декаданс» — это некоторая общая метафора, охватывающая целый ряд культурных систем, которые актуализируются в последние десятилетия XIX века.

Дело в том, что у историков культуры очень много параллельных терминов — и хронологических, и литературных, и художественных. Во Франции его называют Belle Époque— прекрасная эпоха. В американской культуре последние десятилетия XIX века — Gilded Age— позолоченный век. Наконец, есть всеобъемлющий термин «конец века» — Fin de siècle. Это время описывают как начало эпохи модернизма, зарождение культура символизма и эстетизма. Ну и, конечно, существует термин «декаданс». Вообще слово «декадент» было довольно ходовым — многие из авторов, которые творили в то время, иронически называли себя декадентами, шутя над этим определением. В итоге достаточно необязательное слово уцелело в качестве броского ярлыка, но на самом деле оно охватывает много достаточно противоречивых течений.

Среди концептуальных признаков декаданса и в Англии, и во Франции можно назвать культ искусственности — в оппозиции природе и естественности. Так, в эссе Уайльда «Упадок лжи» говорится, что закаты старомодны, поскольку они из той эпохи, когда Тернер был последним словом в искусстве. Уайльд заявляет, что искусство уже больше ничему не может научиться у природы. Аналогичным образом в романе «Наоборот» Гюисманса главный герой — герцог Дез Эссент — заводит аквариум и запускает в него вместо живых рыбок механические, искусственные.

Еще один важный признак — эстетизация смерти. Это очень давняя культурная традиция, и тут можно вспомнить и Средние века, и культуру барокко. Но, наверное, самое близкое по времени — это романтизм, начало XIX века. Я бы даже сказала, что по целому ряду признаков декаданс в культуре — это вариант неоромантизма, то есть более позднее, несколько трансформированное возрождение романтизма. И здесь можно назвать такие существенные для романтического мироощущения признаки, как английский сплин или знаменитый Weltschmerz— комплекс мировой скорби в немецкой культуре; тема двойничества и оживших подобий; антитеза утопического идеального мира и действительности, и, наконец, эстетические эксперименты, направленные на поиск нового художественного языка.

Надо сказать, что подобная комбинация признаков — культ искусственности, эстетизация смерти и формальные эксперименты — как правило, обостряется в смутные эпохи. При отсутствии субстанциальных скреп возникает потребность в четком узнаваемом стиле. То есть стиль берет на себя ответственную задачу — стать основной рамкой для личности. И для декаданса как раз очень важно изощренное эстетское внимание к нюансам чувственного и культурного восприятия. Неслучайно в романе «Портрет Дориана Грея» целые главы посвящены «новому гедонизму» — например, искусству восприятия ароматов или коллекционированию тканей, драгоценных камней — подобные увлечения становится смыслообразующими ориентирами для человека в эпоху перемен.

Насколько было распространено декадентство? Кто составлял его в социальном отношении?

В социальном отношении это, во-первых, аристократия, а во-вторых, конечно, художественные круги. Если брать английский декаданс, то это авторы знаменитого альманаха «Желтой книги» (1894-1897); поэты-символисты Артур Саймонс и Алджернон Суинберн; художник-график Обри Бердслей. Помимо Оскара Уайльда — блестящий иронист сэр Макс Бирбом, замечательный и совершенно незаслуженно забытый литератор.

Знаковым стало появление в 1875 году магазина «Liberty» — его основал Артур Либерти. Это и сейчас очень известный магазин в Лондоне. Сначала там продавали индийские ткани с рисунком «восточный огурец», тонкие шелка, потом появились целые секции восточной мебели и интерьера. А затем открылся отдел готового платья — и там продавали эстетические платья, то есть платья свободного силуэта с высокой талией. Ткани были очень интересных оттенков: глубокий фиолетовый, желто-песочный, горчичный, глубокий зеленый. Если мы вспомним живопись прерафаэлитов, то многие модели на прерафаэлитских полотнах демонстрируют именно эстетические наряды. Увлечение такой модой было очень распространено в декадентских кругах. А в 1881 году в Англии возникает Общество Рациональной Одежды и оформляется движение за реформу одежды (Dress Reform Movement) – активистки выступали за свободную, не стесняющую тело одежду, позволяющую заниматься, например, велосипедным спортом. Движение за реформу одежды поддерживал Оскар Уайльд.

Почему именно в этот момент возникает ощущение упадка, что декаденты — наследники большой эпохи, которым уже нечего делать? Потому что с экономической точки зрения кажется, что, наоборот, это время промышленной революции и экономического роста. Все должны трудиться. Прежние состояния уже не работают сами по себе. Откуда взялось такое отторжение деятельности?

Действительно, последние десятилетия XIX века и начало XX столетия — это эпоха мощных технических прорывов. Появляются телефон, первые автомобили, первые самолеты, кино осмысливается как искусство, открыты рентгеновские лучи. Для повседневной жизни важно, что происходит массовое строительство новых водопроводов в городах, распространение железных дорог в провинции. Техническая революция начинает задавать совершенно другой образ жизни. Если же говорить именно об Англии, то ко всему прочему все это приходится на завершение викторианской эпохи.

Викторианская эпоха стала временем триумфа британской завоевательной политики, притока колониальных товаров, имперского сознания — и пуристской морали. Тут, конечно, намечается соблазнительно легкая оппозиция — будто декаданс явился прямой противоположностью викторианству. Своего рода упадок, пришедший на смену Золотому веку после смерти королевы Виктории. Но это не совсем так, поскольку, во-первых, на самом деле хронологические рамки декаданса охватывают и последние десятилетия ХIХ века и, во-вторых, декаданс вобрал в себя ряд течений, которые возникли еще внутри викторианской культуры.

Например, для викторианцев была очень важна культура траура — траурные платья черного цвета носились много месяцев после смерти близкого или даже дальнего родственника. К ним полагались специальная темная неблестящая бижутерия, а после того как королева Виктория появилась в украшениях из гагата во время траура по принцу Альберту, все ее подданные тоже стали носить украшения из гагата. Это пример протекционистской политики — ведь гагат добывали из английского месторождения в Уитби. В декадентстве культура викторианского траура стала настоящим мейнстримом. С ней связаны эстетизация смерти, мода на монохроматизм, однотонные наряды, культ черного цвета, комплекс мировой скорби, восходящий еще к романтикам. Так что не все так однозначно.

Декаданс часто описывают как яркий протест против викторианской морали. Это действительно было сильной причиной?

Это было одним из факторов, но я бы не стала преувеличивать его значение. Сошлюсь на того же Оскара Уайльда. Есть тенденция считать его иконой современного гей-движения. Но это результат того, что художественное творчество проецируется на биографию. А ведь, помимо не слишком продолжительного романа с лордом Альфредом Дугласом, у Оскара Уайльда была жена Констанс, двое сыновей – Сирил и Вивиан, и за отношения с Альфредом Дугласом он жестоко поплатился. Мне просто кажется, если возвращаться на уровень обобщения, что бытовое представление о сексуальной свободе декаданса — это один из очень легких, популярных мифов. На самом деле все было гораздо сложнее.

Да, как раз в это время жили такие удивительные свободные женщины, как Лу Андреас-Саломе, которая была музой и подругой и Ницше, и Фрейда, и Рильке, или любительница модных экспериментов маркиза Казати. Но не надо забывать, что во многих случаях речь идет об интеллектуальном общении и о том, что просто изменилось положение женщины. Именно в конце XIX века женщины из салонных красавиц постепенно превращаются в самостоятельные фигуры, они постепенно завоевывают все больше гражданских прав. Их голос наконец-то услышан, они обращают на себя внимание.

Можно привести в пример другую замечательную женщину — американскую писательницу Эдит Уортон, которая жила во Франции и дружила практически со всеми выдающимися людьми того времени. Ее ближайшим другом был известный писатель Генри Джеймс — американец, который жил в Англии. Она дружила с президентом Теодором Рузвельтом. Была принята во всех парижских салонах того времени. Это пример настоящего интеллектуала. Ее знаменитый роман 1905 года «В доме веселья» — бестселлер своего времени, а роман «Век невинности» в 1921 году получил Пулитцеровскую премию. Во время Первой мировой войны Эдит Уортон открыла швейные мастерские для неимущих женщин, чтобы они могли зарабатывать на жизнь, ездила на фронт, неутомимо работала в организации по приему беженцев.

Против чего же тогда протестовали декаденты? И был ли протест составляющей их позиции?

Декаданс во многом строился как антитеза новой культуре буржуа, и это далеко не новый мотив. Если в начале XIX века романтики противопоставляли себя обывателям, филистерам, то к концу XIX века декаденты стремились противопоставить себя новой буржуазии. В 1899 году американец норвежского происхождения Торстейн Веблен опубликовал книгу «Теория праздного класса». В ней был дан портрет нового буржуазного класса, который к этому времени уже окончательно оформился во всех своих экономических и культурных параметрах.

Веблен считал его основной чертой культуру демонстративного потребления и демонстративного показа — conspicuous consumption and conspicuous display. В то время как новые богачи в ритуалах своего потребления акцентировали власть денег и признаки внешнего богатства, старая аристократия, интеллектуалы и богема углубились в область рафинированной чувственности и внимания к нюансам. И во многом декадентство стало отказом именно от вульгарности демонстративного потребления и власти «новых денег».

Приведу один пример. В романах и в автобиографии Эдит Уортон описан любопытный момент, связанный с потреблением моды. В то время богатые американки заказывали наряды у парижских кутюрье — Дусе, Поля Пуаре и особенно Жанны Пакен. Раз в полгода американские дамы получали сундук с заказанными платьями. Но представительницы старой аристократии Нью-Йорка никогда не появлялись сразу в новых парижских нарядах. Они их откладывали на время — в Нью-Йорке на год, а в Бостоне считалось нормой выдерживать платья под замком два года. Эдит Уортон с осуждением замечает, что жены банкиров сразу появляются в новых нарядах по последней моде, а это вульгарно. То есть не нужно гнаться за модой, нужно, наоборот, быть немного консервативными. Эта политика вкуса — очень важный культурный нюанс.

Кроме того, Веблен определяет социальную функцию женщины у новых буржуа как своего рода витрину благосостояния мужчины. То есть жена призвана демонстрировать финансовую состоятельность мужа — носить дорогие наряды, жемчужные ожерелья и бриллианты, приобретенные на его деньги. Декадентское же отношение к женщине совершенно другое. Для них женщина — это полноправный интеллектуальный партнер мужчины, уникальное самостоятельное существо, носительница существенных культурных смыслов. Это совершенно противоположное отношение, и в этом смысле декаданс — это начало современной эпохи.